Андрей Павлов – это человек-загадка, живущий на тонкой грани между чужими жизнями и собственной пустотой. Его профессиональное бытие – это бесконечная череда масок, каждая из которых безупречно подогнана под конкретную драму. Он входит в комнату, где воздух сгущен до состояния железа от страха и ненависти, и в течение нескольких минут становится своим для тех, кто держит в руках оружие и чужие судьбы. Его главный инструмент – не пистолет, а безошибочное понимание человеческой природы, умение найти ту самую трещинку в броне чужого отчаяния или гнева, куда можно проникнуть и осторожно развернуть ситуацию в сторону жизни. Однако мир спецопераций по освобождению заложников – лишь видимая, героическая часть айсберга. Настоящий доход, солидный и тихий, приносят ему корпоративные войны. Он появляется там, где переговоры зашли в тупик, где миллионные сделки висят на волоске из-за амбиций, обид или жадности. Для каждого такого случая Павлов создает нового человека – с иной биографией, речью, жестами, даже походкой. Он может быть утомленным топ-менеджером из Цюриха или напористым инвестором с Востока, и в эту роль поверят безоговорочно, потому что в нее верит он сам. Эта поразительная, почти сверхъестественная способность к перевоплощению – не дар, а старательно выращенный в детстве механизм выживания. Сложные, полные невысказанных претензий и молчаливых войн отношения с матерью заставили маленького Андрея научиться угадывать, каким ему нужно быть в данный момент, чтобы избежать ссоры или заслужить крупицу внимания. Он стал виртуозом в чтении чужих эмоций, в предугадывании желаний и страхов. Теперь это его профессия, но она же – его проклятие. Павлов настолько глубоко видит мотивы других, настолько ясно различает игру даже в самых искренних, на первый взгляд, порывах, что давно перестал доверять кому бы то ни было. В каждом слове, в каждом жесте он подсознательно ищет подвох, второе дно, скрытую манипуляцию. Это недоверие стало фундаментом его существования, оно распространилось даже на него самого. Где заканчивается искусно созданная для дела личина и начинается настоящий Андрей Павлов? Осталось ли в нем что-то подлинное, не являющееся реакцией на внешний запрос или частью рабочего алгоритма? Он мастер диалога, но самый важный и сложный разговор – с самим собой – для него, возможно, невозможен. Он спасает чужие сделки и чужие жизни, лавируя в океане лжи и полуправд, но его собственная жизнь похожа на идеально обставленные, но абсолютно пустые декорации, где не осталось ни одного персонажа, которому можно было бы довериться безоглядно, включая главного героя.